18:04 Специфика процесса социализации «Я» и «Другого» в условиях трансформации современной России |
| В общественных науках в настоящее время для обозначения качественных преобразований в обществе широко используются термины: «неомодернизация», «переход», «переходный период», «трансформация». Понятие «неомодернизация» обозначает переход различных обществ к типу развития, характерному для развитых индустриальных стран Европы и США. «С конца 1970-х в теории модернизации начинает доминировать идея о вариативности социально-экономических форм организации индустриального канона. Это означает, что «вторичная модернизация» может предполагать сохранение материковой основы этно-национальных традиций при обязательном условии осуществления индустриализации и модернизации как таковых, что не может не означать следование вестерн-образцам» [9, с.437]. Для обозначения периода, когда общество претерпевает такие изменения, которые преобразуют его отдельные подсистемы используют понятие «переходный период». Часто это понятие используется для обозначения того, что в обществе происходит комплекс изменений. Термин «переходный период» употребляется одновременно с указанием на состояние до начала периода и на состояние, которое должно иметь после, то есть предполагает определённую направленность. В определённые периоды социального развития понятие «социальные изменения» не может быть достаточным для описания процесса интенсивной социальной динамики. Это обусловливает востребованность концепции социальной трансформации. Понятие «трансформация» введено в научный оборот сравнительно недавно, необходимость использования этого понятия обусловлена как повышением сложности современных социальных процессов, так и более глубоким их исследованием и дальнейшей разработкой категориального аппарата, когда другие понятия не в силах адекватно описать происходящие изменения. В качестве категории социальная трансформация может применяться для описания специфических социальных изменений. Философские интерпретации проблемы социальной трансформации обращают внимание на качественные различия состояний социальных систем, разделённых во времени трансформационным процессом. Понятие «социальная трансформация» в отличие от понятия «переходный период» обладает более конкретным содержанием. Часто это понятие используется для обозначения глубоких качественных изменений в обществе, вектор развития которого однозначно не определён. Изменения происходят в любом обществе – именно наличие изменений и делает возможным воспроизводство социальных институтов и социальных практик в процессе смены поколений [10, с.58]. «Общество (группа, общность, организация, национальное государство) может быть определено как существующее лишь постольку и до тех пор, пока внутри него что-то происходит (случается), предпринимаются какие-то действия, проистекают какие-то процессы, что-то меняется, т.е. онтологически общество не существует и не может существовать в неизменном состоянии. Вся социальная реальность представляет собой просто динамику, поток изменений различной скорости, интенсивности, ритма и темпа…» [16, с.27]. Если рассматривать общество как сложную самоорганизующуюся систему, то следует отметить, что трансформация происходит не всякий раз, когда имеют место качественные изменения. Несмотря на то, что качественное изменение одного из элементов системы вызывает неустойчивое состояние системы в целом, она может постепенно вернуться в устойчивое состояние без каких-либо радикальных изменений, применив внутренние механизмы саморегуляции. Источники изменений могут находиться как внутри системы, так и во внешней среде. Для того чтобы произошла трансформация социальной системы, необходим ряд качественных изменений, спровоцировавших системный кризис прежних форм общественной жизни. Кризис выводит систему из состояния равновесия, и становится невозможным прогнозирование направления ее развития. Таким образом, социальная трансформация – относительно кратковременный процесс интенсивных социальных изменений, результатом которого является переход от одного стабильного состояния социальной системы к иному, качественно отличному от предыдущего. Социальная трансформация – процесс преобразования либо возникновения новых форм общественной жизни [10, с.66]. Социальная трансформация порождает нестабильность, диалектика «Я» и «Другого» становится непредсказуемой, нарушаются механизмы взаимодействия процессов индивидуализации и социализации. Своеобразный потенциал нестабильности создают постепенно накапливающиеся не адаптированные системой социальные изменения. В этой связи Ф. Бродель отмечал: «Никакое общество никогда не могло разом трансформировать «свою манеру поведения, свои институты и свою технику» … Всегда бывали предварительные условия, обязательно предшествовавшие этапы и время адаптации» [2, с.554]. Сегодня в современном российском обществе происходят активные трансформационные процессы, которые пронизывают экономическую, политическую, социальную сферы и решительно изменяют условия жизни людей, что в итоге активно меняет и процесс социализации. Радикальная трансформация политической и социально-экономической структуры российского общества привела к ослаблению социализирующей функции базовых социальных институтов. Так, Ю. Хабермас подчеркивает, что с начала XIX века отношение ко всему историческому было рефлексивно прервано. Он отмечает, что изменилось отношение к традициям, прежде всего почитаемым. Все глубже и глубже в сознание людей внедрялась мысль, что традиции не являются чем-то естественным и неизменным, что их следует проверять и выборочно продолжать. То же самое касается и гипотетического обращения с существовавшими институтами. Рост сознания морально-политической автономии приводит к тому, что не кто-то иной, а мы сами должны принимать решения относительно норм нашей совместной жизни. Под давлением подвижных (благодаря дискурсу) традиций и самостоятельно вырабатываемых норм формируется управляемое принципами моральное сознание, которое меняет и образец социализации [15, с. 87]. Сегодня традиционные социализирующие механизмы уходят, уходит семья, остаются средства массовой информации. Но в социализации подрастающих поколений невозможно переоценить роль именно традиций. Традиции в силу ритуальности и повторяемости, были вплетены в повседневный опыт, тем самым обеспечивали связь индивидов, помещая их в контекст единого смыслового поля. Именно традиции и устойчивые социальные структуры обеспечивали неизменность символов, в которых человек осмысливал своё существование, обеспечивая тем самым стабильность и неизменность собственного «Я». На ранних этапах общественного развития традиции обладали ценностью в связи с тем, что увековечивали опыт поколений, благодаря чему было возможным сохранение восприятия мира как целого, а рефлексивность над традициями ограничивалась лишь их истолкованием и прояснением. В постиндустриальной цивилизации понимание традиций как естественного порядка вещей разрушается. Усвоение традиций осуществляется лишь в соответствии с определенным жизненным планом. В современном обществе человек получает неограниченные возможности для самоопределения, границы которого задаются не внешними по отношению к человеку нормами, а теми условиями и нормами, выбор которых продиктован личными предпочтениями человека. Современное общество характеризуется стремлением к переосмыслению традиций, в котором ценностью выступает стремление к инновациям. Современная ситуация развития способствует росту рефлексивности – благодаря неограниченному доступу к информации индивид получает возможность накопить знания о необходимых ему сторонах действительности и сформировать собственную точку зрения на определённую проблему. Прежние нормы и ценности становятся менее востребованными. Традиционные культурные нормы и ценности первоначально отбрасываются, поскольку вступают в противоречие со стремлением к самовыражению и только потом, после эйфории свободы человек начинает задумываться о необходимости подчинения своей жизни неким образцам. В такой ситуации традиции способны выжить лишь в той мере, в какой они смогут оправдать свою значимость и авторитет в диалоге и борьбе с другими ценностями [4]. Таким образом, в настоящее время следование традициям и их принятие возможно только лишь на рациональных основаниях. Даже своего рода протесты против релятивизации общественной жизни и возврат к прежним ценностям проходят в русле рефлексивности. Традиционные институты социализации были эффективны главным образом в передаче унаследованных от прошлого ценностей и норм. Содержание и методы традиционных институтов тесно связаны с конкретным способом ведения хозяйства, экологическими условиями и социальной структурой, а существенное изменение социальной среды и образа жизни ставит традиционную систему социализации в тупик, вызывая напряжение и неустойчивость. В дальнейшем традиционная система социализации не может быть образцом для динамичного, быстро меняющегося общества, главной ценностью в котором являются инновации. Зачастую усложнение содержания и методов социализации воспринимается старшим поколением отрицательно, как простое нарастание трудностей. Однако объективно усложнение социализации – это позитивный социальный процесс, обеспечивающий, пусть противоречиво, предпосылки для формирования более сложной и творческой индивидуальности. Чем быстрее развивается общество, тем более динамичными становятся процессы и более индивидуальными и непредсказуемыми – результаты социализации. В условиях современной России особую значимость получают проблемы развития и саморазвития культуры. Сегодняшняя культурная ситуация в нашей стране не просто неблагополучна, она с полным правом может характеризоваться как кризисная. Кризисность проявляется в явном преобладании в культурных процессах деструктивных механизмов над конструктивными, асистемных и антисистемных начал над системными, что субъективно переживается носителями культуры как аномия (термин введен в научный оборот Э. Дюркгеймом), другими словами – как дезорганизация, апатия, отсутствие воли к социальной и культурной консолидации, а объективно ведет к деградации культуры и как следствие (нежелательное, но вероятное) – к демонтажу ее целостного здания, исчезновению [6]. Подобные кризисные моменты уже имели место в истории культуры нашего государства, но, тем не менее, всё же не привели к самым печальным последствиям, но, несмотря на это, опасность современного кризиса не должна преуменьшаться. Действующие сегодня разрушительные тенденции гораздо более масштабны, а главное – динамичны, что оставляет минимум возможностей для адаптации к ним всей культурной системы. В этих условиях, к сожалению, весьма вероятностной становится перспектива утраты российской культурной целостности и самобытности, что неоднократно встречалось в истории других цивилизаций и культур [12]. По утверждению Р. Инглегарта, наиболее ключевые, рано усвоенные аспекты культуры, «мало подвержены переменам: во-первых, в силу того, что для изменения центральных элементов когнитивной организации взрослого человека необходимо массированное воздействие, и, во-вторых, потому, что самые сокровенные ценности становятся для человека самоцелью, и отречение от них порождает неосознанные страхи и утрату уверенности в себе. Конечно, в условиях серьёзных и постоянных сдвигов социетарного характера преобразованиям могут подвергнуться даже ключевые элементы культуры, однако, их изменение скорее будет происходить с вытеснением одного поколения другим, чем путем перестройки сознания взрослых людей, чья социализация уже состоялась» [7, с.439]. Среди многочисленных проблем современного российского общества, обусловленных масштабным реформированием, особенно острыми нам представляются – деформация ценностно-нормативного механизма социальной регуляции и сложность становления новой системы социального контроля. Наличие проблемы бездуховности, снижение нравственного уровня, рост негативных тенденций вынуждает общество искать новые способы их решения. Практически отсутствует передача духовного наследия от старшего поколения младшему. Данцель отмечал, что «чем выше поднимается человеческая культура, тем более зависимой становится она от результатов работы предыдущих поколений …» [цит. по 13, с.143]. Социализация молодого поколения протекает на фоне радикальной смены ценностных ориентаций и ценностных иерархий. «Изменение социальных условий, смена общественных ценностных ориентиров ведут к тому, что механизм воспроизводства ценностных ориентаций перестает быть ведущим, уступая место адаптационным механизмам» [3, с.98]. Общественные отношения, в которые сегодня активно включается молодое поколение, в наибольшей мере связаны с процессами научно-технических инноваций и ориентированы, прежде всего, на новые информационные технологии. Так, телевидение, компьютер, Интернет, мобильный телефон за четверть века не только стали доступными для значительной части человечества коммуникативными средствами, но и вошли в повседневную жизнь, в повседневные социальные и культурные практики сотен миллионов людей. Из этого следует, что и процесс социализации ныне включает как важную составную часть адаптацию не только к социальным связям, но и к информационным посредникам. В итоге активно меняется и процесс социализации. Культурная социализация молодежи испытывает на себе влияние новых коммуникативных ресурсов [6]. Развитие глобальных систем коммуникации, а также их совершенствование способствует обострению противоречий в передаче опыта между поколениями: старшее поколение в меньшей степени готово использовать возможности глобальных систем коммуникации, чем младшее, что приводит к тому, что слабее реализуются функции трансляции опыта и социального контроля. Например, сегодня глобальная сеть Интернет позволяет молодёжи получать информацию через головы не только конкретных социализаторов (родителей и учителей), но и государства и совокупного общества взрослых. Проблемы наших детей, полагает создатель концепции культурной социализации М. Мид, есть порождение нашей цивилизации и особенно двух её последних столетий, когда, помимо характерного для архаических обществ постфигуративного типа (когда дети учатся у старшего поколения) возникли два новых типа культурной социализации — конфигуративный (где и дети и взрослые учатся у сверстников) и префигуративный (где взрослые учатся также у своих детей) [8]. Сравнительно-историческое изучение процессов социализации освобождает нас от идеализации исторического прошлого. Традиционное воспитание, рассматриваемое на фоне сегодняшней неустойчивости и мобильности, кажется исключительно успешным и стабильным. Однако люди любой эпохи выражали недовольство качеством воспитания детей, утверждая, что в прошлом оно было эффективнее [6]. Известная рассогласованность целей и результатов социализации – необходимое условие и предпосылка индивидуализации и даже исторического развития. В том случае, если бы какому-то поколению удалось сформировать детей целиком по своему образу и подобию, – а ничего другого, по крайней мере, относительно конечных, терминальных ценностей бытия люди, как правило, вообразить не могут, – история стала бы простым повторением пройденного. Базовые ценности индивидов в трансформационные периоды не претерпевают резких изменений. В действительности меняется идеологическое обоснование совокупной системы целеполагания. Базовые потребности преобразовываются в конкретные цели и осваиваются человеком в процессе социализации, посредством закрепления в реальных практиках межличностных взаимодействий. В стабильной институциональной среде формирование личностных поведенческих стратегий в значительной степени сводится к освоению той или иной социальной роли, либо взаимодополняющего набора социальных ролей. Принятие роли предопределяет, в достаточно жесткой форме, последующие поведенческие стратегии [10]. Процесс социализации в современной России характеризуется: неустойчивостью и неопределённостью, расслоенностью типологий, образованием новых форм на основании возникающих видов деятельности (предприниматель, программист, аудитор и т.д. и т.п.) и многообразным уровням социализации и смысловых полей: от тех, кто устраняется от общественной жизни, до тех, кто чрезвычайно активен в ней. В условиях современных социально-трансформационных изменений в социальной жизни утверждается рыночный фундаментализм и выражается это в том, что «экономика … весомо доминирует над социальной сферой» [14, с.5]. А точнее – не столько экономика как таковая, а скорее в социальной жизни господствует власть денег. Вполне обоснованно утверждает В.Я. Фетисов, что те изменения, которые произошли в российском обществе в процессе социальной трансформации, свидетельствует о том, что сейчас уже не стоит дилемма «рыночная или нерыночная экономика»: речь должна идти о качественном преобразовании рынка, о превращении его из самоцели в средство удовлетворения потребностей и интересов широких слоёв населения [14]. В связи с глубокими социально-экономическими и политическими изменениями, происходящими сейчас в России, возникает проблема ресоциализации. И обусловлено это, прежде всего, тем, что, как отмечают политические психологи Л.Я. Гозман и Е.Б. Шестопал, ресоциализация «предполагает не просто освоение новых социальных ниш, а переучивание тому, что было прочно усвоено в детстве и юности и что составляло фундамент данной личности» [5, с.164]. При этом ресоциализация проходит с большими затруднениями. Каждая возрастная группа требует своего подхода. Кроме того, немало проблем возникает в силу идеологических причин. Новые демократические ценности, приобретя официальный статус, должным образом не систематизированы и не передаются адекватно от политической системы к личности. Период социально-трансформационных преобразований способствует разрушению механизмов ролевого воспроизводства, так как в изменившейся институциональной среде усвоенные поведенческие стратегии не могут обеспечить достижения прежних стандартов жизнедеятельности. Вследствие этого в трансформационный период в социуме увеличивается разнообразие целевых поведенческих стратегий. В первую очередь это относится к молодежи и представителям социальных групп, в силу их восприимчивости к новым стимулам и возможностям. Но эти разнообразные стратегии оказываются столь, же нестабильными, как и сама трансформирующаяся институциональная среда. В период социальной трансформации социальная самоидентификация имеет и ретроспективную направленность, что в свою очередь обусловливает ретроспективное идеологическое выражение социальных конфликтов. Этим фактом объясняется долгое и чрезвычайно сложное привыкание к новому социальному положению. В период социальных трансформаций возможности успешного прогнозирования тенденций социальной динамики снижаются, действия «Другого» становятся менее предсказуемыми, что приводит к увеличению объёма неконтролируемых процессов, росту стихийности [10, с.103]. Непредсказуемым становится смысловое поле социализации. Период стабилизации социальных взаимодействий требует другого типа политического лидерства, нежели эпоха потрясений. В период бурной социальной трансформации целеполагание индивидов может быть разделено на два уровня: 1) цели-ценности, сформированные в процессе социализации и претерпевающие относительно незначительные изменения под воздействием последующего жизненного опыта, 2) цели, являющиеся производными ценностей высшего уровня сознания индивида. Сегодня в России происходит построение гражданского общества, а оно не возможно без формирования либерально-демократической модели политической культуры «Я», без выработки у россиян активной жизненной позиции, без осознания ими своей причастности к происходящим в стране событиям. Гражданами, однако, не рождаются, ими становятся в результате продолжительного взаимодействия с окружающим миром, восприятия его норм, ценностей, традиций. Деятельность людей в политической сфере представлена системой политических идей, способов и норм поведения, а также специфическими учреждениями. Они есть результат исторического опыта, в них закрепляются память и навыки деятельности отдельных людей и социальных групп по результатам своих отношений в рамках политически организованного сообщества. Совокупность стереотипов политического сознания и поведения, присущих социальным субъектам и обществу в целом, и составляют политическую культуру [5]. Политологи М.В. Ильин, А.И. Дженусов и др. подчеркивают бессмысленность и опасность (возможность анархии, раскола, захвата власти) переноса демократии на неподготовленную почву, т.е. в сообщество людей, не обладающих демократической культурой [11]. Так, общественный опыт России начала века показал, что поверхностно воспринятые социумом внешние истины не есть ещё их практическое освоение. Несомненно, что произвол и беззаконие, тирания, культ личности, господство административно-командной системы в нашей стране были связаны в значительной степени с низкой политической культурой населения, отсутствием демократических традиций, политической доверчивостью граждан. По мнению В.И. Бегинина и А.М. Векулова, приобретение политической культуры нового образца идет посредством разрешения противоречий между необходимостью глубоких общественных преобразований и действующим механизмам торможения этих преобразований. Анализируя развитие ряда современных государств, М.В. Ильин предлагает следующий путь генезиса демократии: от пробуждения чувства национального единства через конфликты, борьбу, компромисс и привыкание — к сознательному выбору демократических процедур. Идеи демократии должны быть выстраданы, осмыслены. Исторически демократия является результатом политической борьбы и «нормы гражданского права лучше представить себе как продукт демократии, а не как его условие». Этот вывод, как пишет Г. Алмонд, подкрепляется тем фактом, что в странах, имеющих высокий уровень жизни и широкую правовую среду, активность населения в политике значительно снижается [11]. Таким образом, демократия является результатом политической активности народа. Демократическая культура возникает до установления демократии и затем через деятельность общественных организаций, партий, прессы становится все более массовой. В литературе конца ХХ века часто дискутируется вопрос о содержании нового политического мышления, для которого характерны такие черты как гибкость, реализм, оперирование противоречиями не в форме стереотипов, а в форме учёта взаимных интересов. Как подчёркивает Е.Б. Шестопал, речь идёт о распространении «демократического» типа личности, который не является пока преобладающим «по сравнению с авторитарным типом или типом политического конформиста-молчальника» [5]. Существующие в России механизмы политической социализации зачастую не способствуют формированию демократических начал в обществе. Основными преградами, по мнению И.С. Кона, Е.Б. Шестопала? являются националистические и расовые предрассудки, политическая пассивность, привычка ждать указаний сверху, авторитаризм, представление о неравенстве людей, культ насилия в СМИ, традиционное понимание мужества как демонстрации силы. В условиях кризисного, переходного состояния общества, при смене типов политической культуры возникают серьезные проблемы сохранения и передачи опыта, преемственности политических институтов, смыслов, норм и ценностей. Именно это и наблюдается сегодня в России. В стране одновременно изменились и политическая, и экономическая системы, возник идеологический вакуум, подверглись глубокой коррозии базовые ценности. Россия существует теперь в новых границах, экономический потенциал её заметно изменился после распада СССР. Это ложится тяжелым бременем на плечи миллионов россиян. В условиях трансформации политической системы в России, возрастает роль и значение политической социализации, результатом которой должна быть новая политическая культура населения [5]. В СССР люди имели стабильную интегрированную непротиворечивую политическую культуру общества, групп, граждан за счёт эффективной социализации через семью, школу, вузы, СМИ, общественные организации и, наконец, КПСС. Однако не следует забывать о том, что эффективность политической социализации в то время обеспечивалась жесточайшим контролем в отношении институтов социализации. К.Г. Юнг доказывает, что абсолютное государство, в котором индивид ищет спасения от своего растущего социального и психологического одиночества, в действительности приводит к разрушению всякого остатка индивидуальности. Человек больше не принимает каких-либо важных решений, «вместо этого им руководят, его кормят, одевают, воспитывают в качестве социальной единицы» [11, с.59-60]. Итак, разрушение индивидуальности являлось платой за тот психологический комфорт, который обеспечивала людям идентификация с сильным государством. С разрушением прежней политической системы разрушились и привычные каналы политической социализации. Передача от поколения к поколению социально-политического опыта, основных норм и ценностей в переходное время протекает особенно болезненно. Среди представителей среднего и старшего поколения преобладают прежние ценностно-политические ориентации, традиционные стереотипы политического мышления и поведения, что неизбежно вступает в противоречие со многими устремлениями и установками подрастающего поколения. Молодежь с присущим ей максимализмом стремится вырваться из-под «власти отца» и в семье, и в обществе. Молодое поколение лучше адаптируется к новым социально-политическим реалиям, и происходит разрыв поколений. В середине ХХ века появилось новое явление, по своему назначению идентичное возникновению в истории системы образования, - государственная молодежная политика – новый тип социальной деятельности, который взял на себя функции социализации с положительной социальной ориентацией, охватывающий всё пространство социальной жизни молодежи за пределами института формального образования. Появление государственной молодежной политики - показатель новых общественно-исторических условий и ограниченности в них возможностей прежних социализационных институтов [6]. Стабильность социально-политического развития страны возможна лишь в сочетании новаций и традиций как взаимосвязанных сторон культуры общества. В противном случае Россия в очередной раз может пережить национальную трагедию. Сегодня в России остро стоит вопрос о необходимости выработки действенной формы солидарности граждан страны независимо от их происхождения и положения. Многонациональный характер российского государства сложился исторически. В этой связи представляется важной и перспективной трактовка российской над этнической общности как согражданства и разработка национально-государственной доктрины. Она призвана объединить граждан страны и определить основные ориентиры общественного развития. Однако ряд общественных деятелей и ученых выступает против самой идеи создания национально-государственной доктрины. Изучение опыта других стран показывает, что там также сталкивались с аналогичными проблемами и небезуспешно их решали. Представляет интерес трактовка американскими исследователями понятия «гражданская религия» (civil religion). По словам Дж. Уилсона, «гражданская религия» рождается в гуще народной жизни и проявляется в приверженности ценностям и идеям, отражающим в повседневной жизни верность национальной цели, морали и традициям общества. По сути дела, «гражданская религия» - это своего рода интерпретация различных верований в свете политического опыта [11]. Россия переживает сейчас процесс смены национально-государственной символики, возрождения старых традиций и церемоний. Умелое использование политической символики придает эмоциональный накал восприятию политических знаний, постижению исторических свершений, пробуждает в гражданах чувство гордости за свое Отечество. Механизм социализации включает как языковые, так и внеязыковые, лингвистические структуры. Но, если иметь в виду сегодняшние процессы социализации в изменяющейся России, то мы должны отметить фундаментально возрастающую роль СМИ, телевидения, информатизации, воздействия, которых чаще всего носит негативный, стрессовый характер. Используемые в современных СМИ, псевдоискусстве штампы ведут к формированию наивных, упрощенных представлений о людях, шаблонов в восприятии людей. Назрела настоятельная необходимость совершенствования законодательной базы в СМИ. Недостаток достоверной информации ведёт к отчуждению власти от общества и не способствует формированию гражданских качеств личности. Одной из основных задач в этом направлении является диалог власти, гражданского общества и средств массовой информации. К сожалению, СМИ больше внимания уделяют подчас отрицательным явлениям (неудачи лидеров, скандалы и т. д.), что формирует негативное отношение к политике и политикам, вызывает нездоровый скептицизм, нигилизм. Трудно рассчитывать на реальные успехи в формировании чувства гражданского долга и ответственности без повышения требовательности к уровню политической культуры. В период преобразования общественно-политической системы в России усложняются и изменяются требования к процессу политической социализации, который осуществляется в системе среднего и высшего образования (этот процесс является основополагающим в социализации). Цель процесса политической социализации - обеспечить бесперебойное функционирование политической системы при смене поколений в политике и способствовать становлению гражданина, который не подвержен колебаниям политической конъюнктуры и готов сам принимать решения по важнейшим вопросам [5]. Однако процесс социализации как освоение людьми политической культуры реально осуществим лишь при условии заинтересованности в нем политического режима, ведущих политических сил и при подлинно демократическом климате в обществе. Для того чтобы человек мог свободно ориентироваться в потоке противоречивой информации, ему необходимо обладать устойчивым внутренним мотивационным ядром, которое должно быть способным выдерживать высокие информационные нагрузки и быстрые изменения среды, при этом человеку необходимо сохранять свою идентичность и одновременно с этим обладать большой психологической гибкостью, лабильностью, позволяющей и в зрелом возрасте не только усваивать новую информацию, но и самому продуцировать что-то новое, для того, чтобы выступать в качестве полноправного члена общества. Сегодняшний процесс социализации носит на себе черты забвения прошлого, утраты позитивных традиций. Это характерно для некоторых современных новаторов. Как говорил Ф. Ницше, там, где гордость непреклонна, память предпочитает отступать [1]. Исходя из вышесказанного следует добавить, что на сегодняшний день, если наше государство заинтересовано в воспитании грамотных граждан, заинтересовано в воспитании культуры, то оно должно делать главный упор на поддержку семьи и образования. Потому что семья является одновременно и тем, на чём держится сильное государство. Т.е. обеспечивается стабильная политическая система. Таким образом может быть охарактеризован процесс социализации в условиях трансформационных изменений в современной России. На основании выше изложенного можно сделать следующие выводы: 1. Происходящие сегодня в современном российском обществе активные трансформационные процессы пронизывают экономическую, политическую, социальную сферы и решительно изменяют условия жизни людей, что в конечном итоге активно меняет и процесс социализации, но, вместе с тем, усложнение социализации – это позитивный социальный процесс, обеспечивающий, пусть противоречиво, предпосылки для формирования более сложной и творческой индивидуальности. Чем быстрее развивается общество, тем более динамичными становятся процессы и более индивидуальными и непредсказуемыми – результаты социализации. 2. Традиционная система социализации сегодня не может быть образцом для динамичного, быстро меняющегося общества, главной ценностью в котором являются инновации. Процесс социализации ныне включает как важную составную часть адаптацию не только к социальным связям, но и к информационным посредникам. Развитие глобальных систем коммуникации, а также их совершенствование способствует обострению противоречий в передаче опыта между поколениями. 3. Ослаблению социализирующей функции базовых социальных институтов в России способствуют радикальные трансформация политической и социально-экономической структуры. В условиях кризисного, переходного состояния общества, при смене типов политической культуры возникают серьезные проблемы сохранения и передачи опыта, преемственности политических институтов, смыслов, норм и ценностей. 4. В трансформационный период в социуме увеличивается разнообразие целевых поведенческих стратегий, эти разнообразные стратегии оказываются столь же нестабильными, как и сама трансформирующаяся институциональная среда. 5. В период социальной трансформации социальная самоидентификация имеет ретроспективную направленность, что в свою очередь обусловливает ретроспективное идеологическое выражение социальных конфликтов. Этим фактом объясняется долгое и чрезвычайно сложное привыкание к новому социальному положению. БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 1. Белоус, И.А., Хомич, Е.В. Ричард Рорти [Текст] / И.А. Белоус, Е.В. Хомич. – Минск, 2008. – С. 115-163. 2. Бродель, Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-XVIII вв. [Текст] / Ф. Бродель; в 3-х т. – Т. 3. – М.: Прогресс, 1992. – 622 с. 3. Гаврилюк, В.В., Трикоз, Н.А. Динамика ценностных ориентаций в период социальной трансформации (поколенный подход) [Текст] / В.В. Гаврилюк, Н.А. Трикоз // Социологические исследования. – 2002. - №1. – С. 94-98. 4. Гидденс, Э. Устроение общества: очерк теории структурации [Текст] / Э. Гидденс. – 2-е изд. – М.: Академический Проект, 2005. – 528 с. 5. Гозман, Л.Я., Шестопал, Е.Б.Политическая психология [Текст] / Л.Я. Гозман, Е.Б. Шестопал. – Ростов-на-Дону, 1996. – С. 100-164. 6. Иваненков. Проблема классификации форм социализации [Электронный ресурс] / Режим доступа: http//www.portalus.ru 7. Инглегарт, Р. Культурный сдвиг в зрелом индустриальном обществе [Текст] / Р. Инглегарт // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В.Л. Иноземцева. – М.: Академия, 1999. – С. 432-436. 8. Мид, М. Культура и мир детства [Текст] : избранные произведения / М. Мид. – М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1988. – С. 322–323. 9. Модернизация [Текст] // Новейший философский словарь / Сост. А.Л. Грицанов. – Минск, 1999. – 896 с. 10. Морощук, А. Взаимодействие стихийного и целенаправленного в процессе социальной трансформации [Текст] : дис. … канд. философ. Наук / А. Морощук. – Воронеж, 2004. – 161 с. 11. Одайник, В. Психология политики. Политические и социальные идеи К.Г. Юнга [Текст] / В. Одайник. – СПб., 1996. – С. 39-60. 12. Рубчевский, К.В. Социализация в современных условиях (социально-философский аспект) [Текст] : автореф. дис. ... докт-ра филос. наук / К.В. Рубчевский. – Красноярск, 2003. – С. 5-24. 13. Сорокин, П.А. Система социологии [Текст] / Питирим Александрович Сорокин; вступ. статья, сост. и комментарии В.В. Сапова. – М.: Астрель, 2008. – 1008 с. 14. Фетисов, В.Я. Социальная жизнь как предмет исследования социологии [Текст] / В.Я. Фетисов // Социологические исследования. – 2007. - № 6. – С. 29-31. 15. Хабермас, Ю. Демократия. Разум. Нравственность [Текст] / Ю. Хабермас. – М., 1995. – С. 67-87. 16. Штомпка, П. Социология социальных изменений [Текст] / П. Штомпка. – М.: Аспект Пресс, 1996. – 423 с. |
|
|
Либерально-демократическая партия России
| Вход | Регистрация | |
| Среда, 22.01.2025, 08:20 | |
Главная » 2014 Март 11 » Специфика процесса социализации «Я» и «Другого» в условиях трансформации современной России
Либерально-демократическая партия России © 1989-2025 При цитировании или ином использовании материалов, опубликованных на страницах сайта www.anapa-ldpr.ru, ссылка на источник обязательна. |
| |
Используются технологии uCoz